Вот вечно я несу какую-нибудь пургу, а о главном ни слова.
Главное: единственная вещь, которую я терпеть не могу в своем муже – это его поздние приходы с работы.
Вот что угодно могу пережить, чесслово. Трехчасовая передача про жизнь профессора Боюхтеншпигеля? Да зарадибога, смотри себе, сколько влезет: после 7-серийного фильма про отечественную войну, я к телеэфирам терпимая. Желаете попиздеть про накрывшийся сервер? Со всегдашнем удовольствием: сервера – это вообще моя слабость. 27 лет на свете живу, и до сих пор слабо понимаю, что такое сервер, однако на качестве разговоров это не отражается. Еще и башкой буду кивать как китайский болван, и поддакивать всяко, и вообще. Или вот ты, к примеру, колбасу с утра на столе забыл. К примеру, ты пол-ночи ее грыз, как чернобыльская мЫша, и в холодильник не положил не потому, что ты похуистичное мурло, а исключительно по невнимательности. Другая какая-нибудь вредная жена она бы может тебе сразу харю этим батоном начистила, вместо завтрака. Она бы тебе, может, массаж простаты этой колбаской учинила, или еще какую-нибудь пакость. А я что? А я существо нежное, во всех смыслах творческое: вздохну, покручу, кусочек откушу, и положу на место. В мусорку, в смысле - а куда ее теперь девать? А грязные джинсы? Я 7 лет засыпаю с мечтою проснуться на Гаваях. 7 долгих, блин, лет я рассчитываю раззявить зенки и увидеть море, солнце, мулата, песок, одинокую чайку, красный парус на горизонте, мулата, теплый ветер, стройные пальмы, коктейль, мулата, а лучше трех мулатов, или десяток мулатов, или… Две кишки, именуемые брючинами, мешок для жопки, ремень, и в карманах вовсе не 200 баксов, а ядовито-оранжевая визитка какого-нибудь ст.мененджера Пердусеева. Думаю, если бы сам Пердусеев просыпался мордой в твои портки, он ни за что бы не выслужился в ст.мененджеры. Курьером бы ему, Пердусееву, работать, до конца его пердусеевских дней. А я ничего, живу и не отсвечиваю – привыкшая потомушто.
Но только не поздний приход. Только не он.
Отчего?
Оттого что с поздними приходами бороться невозможно. Любимая моя методология, заключающаяся в заламывании рук, трещит по швам, как только дело касается этих самых приходов.
