Последние публикации на сайте » Страница 6339

Сто миллионов долларов нахаляву

6-07-2007, 05:18

8342

+80

В тот жаркий майский вечер я стоял у круглосуточной палатки возле одной из длиннющих девятиэтажек в Ясенево. В кармане мялся и мок полтинник, майку можно было выжимать – я запарился по самое нехочу. Возле палатки натужно гудел сосасольный холодильник, в белом чреве которого, сквозь заляпанное руками былых страдальцев дверное стекло, на меня приветливо смотрели запотевшие алюминиевые бока банок с пивом.
- Хейникен! – хрипло произнес я в амбразуру ларька, протягивая синюю сморщенную бумажку.
- Аткрыва-аю, - безжизненно донеслось мне в ответ, и в подтверждение этих слов холодильник мерзко запищал...

Я извлек бережно зеленую банку, сгреб в карман сдачу, холодя влажным от испарины металлом свою небритую щеку. Отошел в сторонку и, предвкушая неземное блаженство, с ласкающим ухо «крак», открыл пиво. Ноздри пощекотал хорошо знакомый горьковато-кислый запах, и я жадно, в три глотка выпил полбанки сразу.
Рядом кто-то шумно, в нос втянул воздух и почмокал губами.
- Братишка, - услышал я заискивающее обращение, и нехотя повернулся.
В пыли у обочины стоял плюгавенький мужичонка. Рукава его грязной рубашки бесформенным валиком скатались к локтям, верхняя пуговица не застегнута, а нижние были вырваны с мясом. Кошмарные коричневые брюки пузырились на коленях, а прорехи на стоптанных в хлам ботинках свидетельствовали, что мужичок носков не носит. Неумытая, мягко говоря, и небритая физиономия мужичка приобрела дежурное умильно-просящее выражение, заплывшие масляные глазки вожделеющее разглядывали не меня, но пиво, а заскорузлые пальцы совершали рефлекторные хватательные движения.
- Оставь глоточек, братишка? – дрожащим голосом попросил мужичок, и в голосе его такая была вселенская грусть по алкаемому, что я кивнул и, сделав прощальный глоток, с сожалением протянул остатки бедолаге.
Тот осторожно принял из моих рук баночку и, вопреки моему ожиданию, не набросился жадно на ее содержимое, но бережно поднес к губам и, зажмурившись от наслаждения, медленно и с видимым во всем мужичковском облике удовольствием осушил ее до дна.
Я тем временем закурил, справедливо ожидая, что мужичок еще и без табака и обязательно стрельнет у меня сигаретку, а я, такой щедрый и снисходительный, подарю ему еще кусочек счастья.
- Молодец, - похвалил меня мужичок, сделав первую затяжку. – А давай я тебя отблагодарю, - неожиданно предложил он, и я поперхнулся дымом от таких слов.
- Ты чего, земеля? – вопросил я, прокашлявшись. – С трех глотков пива ушатался, что ли?
- А ты за дурачка меня не считай, - обиделся вдруг мужичок, но тут же мгновенно подобрел вновь и пояснил: - Ты вот дай мне сколько хочешь денег, отвернись от меня и считай вслух секунды, и сколько насчитаешь, я тебе во столько раз больше и отдам.
Я захохотал, и мужичок вторил мне скрипучим смешком.
Я порылся в карманах. Сдачи с пива было двадцать два рубля, два червонца и двушка, в карманах завалялся еще пятак. Семнадцать рублей мне были нужны на проезд в метро, червонец я решил пожертвовать остроумному попрошайке.
- Держи, юморист, - протянул я мужичку зеленую бумажку (тот проворно сунул ее в карман брюк). – Бывай, - махнул я рукой и зашагал к метро.
- Эй, подожди, - услышал я обиженный голос. Мужичок трусцой догонял меня, - Ты чего не считаешь? Не веришь, что ли?
Его навязчивость стала меня раздражать.
- Ладно, земеля, побалагурил, и будет. Не до тебя, - буркнул я, но мужичок, умоляюще сложив руки, встал у меня на пути:
- Братишка, ептыть, ну че тебе, впадлу? Ну попробуй, чего тебе стОит?
Дать бы ему в бубен, чтоб в себя пришел, подумал я, но тут же представил себе картину, как я ебошу эту козявку с высоты своих метр девяносто, и устыдился. Хер с ним, уговорил я себя, поиграем в клоунов.
- Раз, - начал я вслух отчет, отвернувшись от посчастливевшего лицом дурачка, - два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Все, расчет окончен, - повернулся я и подохуел от неожиданности.
Излучая всем своим видом восторг и ликование, едва не подпрыгивая от радости, мужичок протягивал мне новенькую сотенную.
Я с недоверием взял бумажку, повертел в руках, даже понюхал. Пахло типографской краской, крохотный рельеф цифр и букв на номере купюры отчетливо щекотал кончики пальцев.
- Пиздеж, - пробормотал я вслух, а мужичок расхохотался:
- Как угадал? – и протянул мне грязную руку: - Пиздеж Николай Степанович, можно просто Колька.
Нихуя, это какой-то развод и лохотрон, решил я и вернулся к палатке.
- Хуйникен. – напряженным голосом потребовал я, в ответ услышал бесцветное «Ваазьмиите» и писк холодильника. Руки с грязными ногтями отсчитали мне полтинник, два червонца и две монеты по рублю.
- Оставишь? – жадно поинтересовался Колька Пиздеж, я молча сунул ему холодную банку, и он с прежним благоговением, не отрываясь, осушил ее, с удовлетворенным кряканьем отбросив жестянку в урну.
- Э-э… А еще так можешь? – поинтересовался я, протянув Кольке синенькую. Тот с готовностью кивнул.
- Раз, - начал я новый отсчет, отвернувшись, - два, три, четыре…
Проверить этот бред можно довольно легко, решил я, решительным шагом направившись к метро. Буду быстро идти, и если этот чудик будет держаться рядом, я его шаги по любому услышу. А становлюсь я на каком-нибудь нелепом числе, скажем…
- Шестьдесят шесть, шестьдесят семь! – произнес я и, остановившись, обернулся.
Колька стоял передо мной, радостно хихикая, и протягивал мне стопочку купюр таким жестом, каким, наверное, древние лузеры вручали ключ от завоеванного города древним черным рейдерам.
Пятихатками, сотенными и одним полтинником в пачке было ровно
- Три тысячи триста пятьдесят рублей ноль ноль копеек, получите-распишитесь! – ликующе провозгласил Колька, а я сел на бордюр, мысленно махнув рукой на чистоту брюк.