Я тут пасквиль ваяю. Начало хочу анонсировать. Жду ваших мнений - стоит ли продолжать. * * *
- Не ори на меня! - Заткнись… - Сам заткнись! Тоже мне, командир нашёлся! Всё, что я ни скажу, ты слышать не хочешь! Пень! - Прекрати истерику и помолчи, дура. Мне надо подумать… Он до середины опустил стекло. Колёса гулко шуршали по асфальту, расшатанная подвеска стучала на каждой выбоине. Пахло прелой листвой, гнилью и сыростью - поздняя осень, грязная пора. Вспомнилась почему-то девчонка из детства, которая однажды шлёпнулась в лужу посреди двора, заплакала, неловко поднялась и потом ещё долго стояла в этой луже, а по новенькой красной курточке стекали потоки грязи. Дети смеялись и показывали на неё пальцами, отчего несчастной девочке было в тысячу раз хуже. И он, восьмилетний шалопай, тоже смеялся. И тоже показывал пальцем. Потому что так делали все, и никому даже в голову не пришло вступиться за неё или помочь. Вышел её отец, отвесил пару подзатыльников шпане, взял девчонку на руки и унёс домой… - Давай вернёмся. Он не ответил. Возвращаться было нельзя. И его попутчица это прекрасно понимала. Просто ей нужно было что-то говорить, о чём-то просить, на чём-то настаивать. Она не умела по-другому. Он и свернул тогда на перекрёстке только потому, что ей показалось - так будет ближе. В повисшей тишине раздался первый всхлип. Что поделать, этого тоже следовало ожидать. - Мы не можем вернуться. Нас, скорее всего, ищут. Пока есть возможность, надо ехать вперёд. В неровном свете грязных фар показался дорожный знак. «Крутой поворот». Лучше бы это был хоть какой-то указатель… Куда они заедут по этой разбитой дороге, в темноте, в абсолютно незнакомой местности – он не представлял. А те два УАЗика, из-за которых они оказались сейчас в положении загнанной дичи, никуда с этой дороги не делись и пусть медленно, но следуют за ними – вот в этом он был точно уверен. Откуда они взялись, кто были эти люди, почему они с такой циничностью пытались их ограбить (или убить – сейчас он допускал и такой вариант), почему они позарились именно на них и, наконец, кой чёрт заставил его свернуть на этот просёлок? Хотя, да. Ответ на последний вопрос сидел рядом. Поёжившись, он вспомнил звериный оскал мародёра, который тащил его за воротник из машины прямо через окно, запах дешёвого курева и перегара, его свирепую хищную силу и недоверчивый прищур бесцветных глаз бандита, когда внезапно ему в лицо упёрся ствол травматического пистолета.
*** Если бы не эта воронёная игрушка, чудом оказавшаяся под рукой, шансов сбежать попросту не было. Его бы вытащили из машины и начали жестоко топтать сапогами, а подруга всё это время пронзительно кричала бы, пока заскорузлая ладонь, просунувшись из-за спины, не закрыла бы ей рот… Дорога, прежде прямая, начала петлять среди пологих холмов. Уже кое-что. Может быть, появится развилка или перекрёсток - лишний шанс уйти от погони. - Мне нужно в туалет. Ну, да, конечно. Другого времени и места не нашлось. - Терпи. - Я не могу, мне страшно. - Мне тоже. - Всего на минуту, я не буду отходить от машины… - она снова всхлипнула. - Перестань. Они едут за нами и наверняка знают, где мы находимся. Ты хочешь опять с ними встретиться? Она вытаращила испуганные глаза и резко дёрнула головой: - Нет… Закрой тогда хотя бы окно, дует. Не выдержав, рявкнул: - Да неужели ты не можешь понять, что я ничего не вижу в этой мгле! Ты бы лучше смотрела в свою сторону, вдруг поворот появится! Она буркнула что-то в ответ и отвернулась. Хорошо. Пусть злится. Пока злится – молчит. Безвыходность ситуации давила на мозг чудовищным прессом. Всё казалось нереальным, как в плохом фильме ужасов, в котором маньяки потрошат сбившихся с дороги путников, забирают их нехитрые пожитки и возвращаются в засаду поджидать следующие жертвы. Но это в кино. И даже в кино самым отчаянным пленникам удавалось сбежать. А здесь? Что делать здесь, в этой абсолютно реальной, промозглой и жуткой глуши, где даже столбов вдоль дороги нет? Они едут уже почти час и не встретили за это время ни единой машины или человека, не увидели огоньков отдалённого посёлка, не увидели вообще ничего, кроме этой проклятой дороги и единственного ржавого знака на обочине! Как такое может быть? Абсурд. - Притормози, - она схватила его за рукав, - там что-то есть. Он сбросил скорость, но останавливаться не спешил. - Где? - Вон там, справа. - Не вижу. - Справа! Судорожно вцепившись в руль руками, он резко затормозил, повернул в указанном направлении и остановил машину. Свет фар выхватил из темноты что-то громоздкое, угловатое. Кабина экскаватора. Облупленная краска, ржавчина, выбитые стёкла. Вместо ковша на поникшей стреле болтаются обрывки шлангов, торчат какие-то рычаги. Хлам. Стоит здесь не один десяток лет. И простоит ещё не один десяток. - Поехали. Тут нечего делать. Он вырулил обратно на асфальт.
Комментарии (92)
Показать сначала комментарии:
Информация
Пожалуйста, зарегистрируйтесь или авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии на сайте.
* * *
- Не ори на меня!
- Заткнись…
- Сам заткнись! Тоже мне, командир нашёлся! Всё, что я ни скажу, ты слышать не хочешь! Пень!
- Прекрати истерику и помолчи, дура. Мне надо подумать…
Он до середины опустил стекло. Колёса гулко шуршали по асфальту, расшатанная подвеска стучала на каждой выбоине. Пахло прелой листвой, гнилью и сыростью - поздняя осень, грязная пора. Вспомнилась почему-то девчонка из детства, которая однажды шлёпнулась в лужу посреди двора, заплакала, неловко поднялась и потом ещё долго стояла в этой луже, а по новенькой красной курточке стекали потоки грязи. Дети смеялись и показывали на неё пальцами, отчего несчастной девочке было в тысячу раз хуже. И он, восьмилетний шалопай, тоже смеялся. И тоже показывал пальцем. Потому что так делали все, и никому даже в голову не пришло вступиться за неё или помочь. Вышел её отец, отвесил пару подзатыльников шпане, взял девчонку на руки и унёс домой…
- Давай вернёмся.
Он не ответил. Возвращаться было нельзя. И его попутчица это прекрасно понимала. Просто ей нужно было что-то говорить, о чём-то просить, на чём-то настаивать. Она не умела по-другому. Он и свернул тогда на перекрёстке только потому, что ей показалось - так будет ближе. В повисшей тишине раздался первый всхлип. Что поделать, этого тоже следовало ожидать.
- Мы не можем вернуться. Нас, скорее всего, ищут. Пока есть возможность, надо ехать вперёд.
В неровном свете грязных фар показался дорожный знак. «Крутой поворот». Лучше бы это был хоть какой-то указатель… Куда они заедут по этой разбитой дороге, в темноте, в абсолютно незнакомой местности – он не представлял. А те два УАЗика, из-за которых они оказались сейчас в положении загнанной дичи, никуда с этой дороги не делись и пусть медленно, но следуют за ними – вот в этом он был точно уверен. Откуда они взялись, кто были эти люди, почему они с такой циничностью пытались их ограбить (или убить – сейчас он допускал и такой вариант), почему они позарились именно на них и, наконец, кой чёрт заставил его свернуть на этот просёлок? Хотя, да. Ответ на последний вопрос сидел рядом.
Поёжившись, он вспомнил звериный оскал мародёра, который тащил его за воротник из машины прямо через окно, запах дешёвого курева и перегара, его свирепую хищную силу и недоверчивый прищур бесцветных глаз бандита, когда внезапно ему в лицо упёрся ствол травматического пистолета.
Если бы не эта воронёная игрушка, чудом оказавшаяся под рукой, шансов сбежать попросту не было. Его бы вытащили из машины и начали жестоко топтать сапогами, а подруга всё это время пронзительно кричала бы, пока заскорузлая ладонь, просунувшись из-за спины, не закрыла бы ей рот…
Дорога, прежде прямая, начала петлять среди пологих холмов. Уже кое-что. Может быть, появится развилка или перекрёсток - лишний шанс уйти от погони.
- Мне нужно в туалет.
Ну, да, конечно. Другого времени и места не нашлось.
- Терпи.
- Я не могу, мне страшно.
- Мне тоже.
- Всего на минуту, я не буду отходить от машины… - она снова всхлипнула.
- Перестань. Они едут за нами и наверняка знают, где мы находимся. Ты хочешь опять с ними встретиться?
Она вытаращила испуганные глаза и резко дёрнула головой:
- Нет… Закрой тогда хотя бы окно, дует.
Не выдержав, рявкнул:
- Да неужели ты не можешь понять, что я ничего не вижу в этой мгле! Ты бы лучше смотрела в свою сторону, вдруг поворот появится!
Она буркнула что-то в ответ и отвернулась. Хорошо. Пусть злится. Пока злится – молчит.
Безвыходность ситуации давила на мозг чудовищным прессом. Всё казалось нереальным, как в плохом фильме ужасов, в котором маньяки потрошат сбившихся с дороги путников, забирают их нехитрые пожитки и возвращаются в засаду поджидать следующие жертвы. Но это в кино. И даже в кино самым отчаянным пленникам удавалось сбежать. А здесь? Что делать здесь, в этой абсолютно реальной, промозглой и жуткой глуши, где даже столбов вдоль дороги нет? Они едут уже почти час и не встретили за это время ни единой машины или человека, не увидели огоньков отдалённого посёлка, не увидели вообще ничего, кроме этой проклятой дороги и единственного ржавого знака на обочине! Как такое может быть? Абсурд.
- Притормози, - она схватила его за рукав, - там что-то есть.
Он сбросил скорость, но останавливаться не спешил.
- Где?
- Вон там, справа.
- Не вижу.
- Справа!
Судорожно вцепившись в руль руками, он резко затормозил, повернул в указанном направлении и остановил машину. Свет фар выхватил из темноты что-то громоздкое, угловатое. Кабина экскаватора. Облупленная краска, ржавчина, выбитые стёкла. Вместо ковша на поникшей стреле болтаются обрывки шлангов, торчат какие-то рычаги. Хлам. Стоит здесь не один десяток лет. И простоит ещё не один десяток.
- Поехали. Тут нечего делать.
Он вырулил обратно на асфальт.