На этот раз врач-травматолог рассказал о деталях своей непростой работы.
Если вам интересно, что и как происходит в отделении травматологии каждой больницы,
обязательно читаем далее интересный рассказ от первого лица.
Также смотрите:
Фейсконтроль изнутри (11 картинок)
Работа бармена изнутри (15 картинок)
Работа продавца изнутри (10 картинок)
Работа фитнес-тренера. Взгляд изнутри (11 картинок)
Тонкости работы стюардессы (7 картинок)
Как всё устроено: Мужской стриптиз (8 фото)
Как всё устроено: Свадебный фотограф (7 картинок)
Как все устроено: Работа брачного агентства (10 фото)
Как всё устроено: Дежурная у эскалатора (10 фото)
Как всё устроено: Сотрудник секс-шопа (6 фото)
Как всё устроено: Работник загса (2 фото + текст)
Как всё устроено: Работа парикмахера (3 фото + текст)
Как всё устроено: Работа охранника в супермаркете (3 картинки + текст)
Как всё устроено: работа Дедом Морозом (3 картинки + текст)
О горячем сезоне
Высокий сезон для травматологов начинается в начале декабря, когда неожиданно выпадает снег и опускается температура.
У нас же зима всегда подкрадывается незаметно — коммунальные службы не готовы, на дорогах снег,
который при плавающей температуре превращается то в слякоть, то в лёд. Ну и понеслось!
И заканчивается это только тогда, когда снег сходит окончательно.
Ты выдыхаешь, прощаешься с близкими и идёшь работать до весны.
Никто не знает, когда закончится твой рабочий день, ты можешь не выходить из клиники несколько дней:
кого-то привозят ночью — надо лечить, экстренные операции — надо делать. И тут уж каждый находит своё дао и постигает его:
я, моя жена, которая в этом году опять праздновала Новый год без меня, потому что я был на дежурстве.
В день у тебя может быть около 30 пациентов. Но есть какой-то предел потока, больше которого всё равно не пройдёт через одного врача.
Самая распространённая травма зимой — «упал — очнулся — приёмное отделение». Чаще всего ломают лодыжки,
но бывают переломы рук, лучевых костей, локтей — это когда упал неудачно.
Кстати, каблуки сами по себе — половина перелома, надо только чуть-чуть докрутить ногу.
Площадь соприкосновения уменьшается, трения никакого. Когда стопа полностью стоит на земле,
гораздо проще маневрировать и выкрутиться,
поэтому вопрос каблуков очень животрепещущий. Женщины, бросьте каблуки хотя бы на зиму!
О Новом годе
Новогодний сезон можно считать открытым, когда начинаются корпоративы, то есть тоже с начала декабря.
Тут количество пьяных травм резко увеличивается. В сам Новый год людей меньше, и не столько потому,
что все ведут себя аккуратно, сколько потому, что не все добираются до больницы.
Вот на следующее утро они просыпаются и понимают, что что-то не так.
Классическое:
— Ксения, а почему у меня такая большая рука?
Или:
— Олег-Олег, иди сюда, с ним, похоже, что-то не так!
Как раз первого они начинают приезжать. Некоторые и до 13 января могут спокойно существовать: кто же болеет в праздники?
А потом праздники прошли — надо лечиться. Хотя и в сам Новый год в больнице всегда дежурят врачи.
И тут травматологи работают наравне с хирургами, потому что приезжают всякие панкреатиты, печень и прочие радости новогодней жизни.
О глупых травмах
Количество травм зависит не только от сезона, но и от конкретной больной головы.
В каждый сезон у травматологов свои радости: летом и весной — это ролики, велосипеды и другие средства латентного самоубийства.
А ещё есть зимние виды спорта, весенние...
Любой травматолог склонен согласиться с Эйнштейном, что есть две бесконечности: Вселенная и человеческая глупость.
Ты понимаешь это, когда к тебе приходят пациенты с удивительными травмами. Например, один немец готовил еду для своей рыбки,
и ему надо было что-то перемолоть, он взял мясорубку, но скорость вращения показалась ему неудовлетворительной,
поэтому сумрачный тевтонский гений подсоединил дрель к мясорубке и не учёл скорость вращения — мясорубка затянула его руку.
Тысячи травм начинаются со слов: «Вася, смотри, как я могу!» — и на снегоходе в дерево.
Когда люди переходят границы разумного, чаще всего это заканчивается у меня в кабинете.
Ну и ещё люди склонны к экспериментам. Поэтому я только в первый раз удивился,
когда увидел на рентгене в заднем проходе пациента зажигалку.
А потом я столько всего там находил. Вот рентген пациентки — тут тазовые кости, а между ними инородное тело.
Это фаллоимитатор, вот батарейки отчётливо видны.
О коллегах
Вообще у меня весь iPhone заполнен каким-то случаями из практики.
Мы между собой с врачами периодически такими картинками перебрасываемся, делимся обычно какими-то курьёзными случаями или,
наоборот, сложными — какой-то красивой, сложной и хорошо проведённой операцией.
Вот например, фотографии перелома руки до и после операции.
Мы сустав и кость прямо как конструктор собирали. И в итоге как красиво всё получилось.
С не докторами дружить сложно. Особенно когда ты оказываешься в незнакомой компании и кто-то случайно узнаёт, что ты врач.
Тут же начинается: «у меня голова давно болит в этом месте», «а у меня рука», «а у меня нога».
Без сомнения, ты посмотришь, ответишь, но они сразу «а ещё у меня вот это было».
А врачи знают, что вне работы мы либо не общаемся на медицинские темы, либо рассказываем интересные случаи из практики.
О том, как становятся травматологом
В медицину приходят по трём причинам: я хочу, потому что мне это надо; хочу, потому что у меня папа-мама-дядя;
я не хочу, но у меня папа-мама-дядя.
Сначала вы шесть лет маринуетесь в университете в попытках понять, чего хотите от жизни — если вы, конечно, не пришли туда,
получив пинок от взрослых, или если у вас нет дороги в медицине, то есть папа был урологом,
дедушка был урологом, прабабушка была урологом.
В процессе обучения люди прикасаются к разным специальностям и имеют возможность псевдовыбора,
но выбор в итоге делается больше интуитивно и наудачу: хороший был преподаватель по травматологии, например.
После шести лет обучения вы всё ещё никто — просто врач без специальности, и вам надо идти либо в интернатуру, либо в ординатуру.
Не спрашивайте меня, какая между ними разница, я не знаю.
Я с детства мечтал стать реаниматологом: мне казалось, что это профессия героя, который спасает умирающих людей.
Первые четыре года в медицинском я так и думал, что пойду в реаниматологию. Но потом просто перехотелось — такое тоже бывает.
Кстати, реаниматологов я до сих пор очень уважаю. Они очень позитивные, работать с ними — одно удовольствие.
Доктора вообще любят пошутить, над собой, над пациентом, но реаниматологи,
в виду того что они постоянно на границе жизни и смерти,
любят пошутить гораздо больше, чем все остальные.
Об образовании и зарплате
Если бы вы знали, как мне страшно ходить по врачам: я же видел, как проходит обучение.
Преимущество работы доктором хотя бы в том, что у вас много знакомых
в медицинской сфере и, если вам нужно, вы можете найти специалиста.
Вообще, я каждому в России советую иметь хотя бы одного хорошо знакомого доктора.
А определить со стороны, нормальный ли перед вами специалист, думаю, невозможно.
Ну разве что по каким-то обычным характеристикам вроде того, насколько грамотна его речь и адекватно сознание.
Платят докторам официально мало, но есть способы заработать — от официальных платных услуг до прямого вымогательства.
Сдерживающим фактором пока является то, что доктора, как правило,
люди интеллигентные. Но такие слова всё труднее говорить о тех,
кто выпускается из вузов сейчас.
Более стабильный заработок и нет необходимости что-то вымогать у тех врачей, которые работают в частных клиниках.
Но частная медицина пока не так развита, а врачу уходить из профессии достаточно сложно, потому что ты тратишь
на подготовку к работе очень много времени. И посылать всё и идти
работать автомехаником или менеджером по продажам — это сложный выбор.
Самое лучшее в работе врача — это видеть результат своей работы, как в любой профессии, наверное.
Только у врачей результат нагляднее, чем где бы то ни было:
вот человек не ходил, вот он идёт, улыбается: «Посмотрите, доктор, как я умею».
За этим и нужно идти в медицину. Когда ты сделал что-то и человеку стало лучше, ты понимаешь, что на своём месте.
А вот самое тяжёлое — оставаться человеком. В любой профессии есть деформирующая составляющая, то, что меняет твою личность.
У нас очень снижается порог сочувствия. Ещё очень грустно попадать в ситуацию, в которой ты не можешь помочь.
О сериалах и фильмах
Очень много разных телевизионных вариаций на тему медицины. Не могу сказать, что много их смотрю.
Вот «Интерны», например, похожи на действительность в том плане,
что интерн или ординатор в больнице приходит на уровень ниже санитара.
Наша группа молодых ординаторов выносила мебель из кабинета профессора,
мыла полы, заносила обратно. Только наш профессор был не Охлобыстин.
А с ним бы было очень классно работать, мне кажется.
Доктор Хаус — прекрасный врач. То, к чему каждый стремится: не видеть пациентов, лечить их удалённо.
Кстати, «все лгут» — это тоже правда. С медицинской стороны в «Хаусе» всё достаточно грамотно.
Но соответственно их действительности, а не нашей, конечно.
У нас-то «сестра, несите сюда зелёнку, будем лечить» или «гипс — домой», когда нужна операция.
С умным видом ты говоришь пациенту, что у него всё в порядке и он может идти домой.
Потом этот человек приходит к другому доктору и спрашивает, что «вылезло».
И вроде бы не скажешь, что тот доктор был мудак и накосячил. Говоришь, что была неправильно выбрана тактика лечения.
О пациентах
Никто не вспоминает о тебе, когда всё хорошо. Сначала, когда начинаешь работать, это грустно: они уходят и перестают звонить.
Но потом ты понимаешь, что это нормально. Впрочем, из правила бывают исключения — некоторые пишут из других городов,
из Америки или Новой Зеландии. Пишут, что у них всё хорошо, поздравляют с праздниками — конечно, любому врачу это приятно.
Да, под Новый год нам постоянно дарят коньяк и конфеты — это даже не подарок, а так — дань традиции, что ли.
Тут редко бывает что-то необычное, хотя недавно моему коллеге подарили консервы «Говядина» и «Конина».
Есть пациенты, которые пытаются учить тебя, как лечить. Неадекватных и неприятных людей вообще не так уж мало,
а в стрессовой ситуации мудаком становится каждый второй. Учишься с ними управляться.
Весной и осенью вот традиционно обострение паранойи, и страдают от этого не только психиатры.
Как-то ко мне на операцию попала женщина — надо было знать,
конечно, за кого берёшься, но я её увидел только на операционном столе.
После операции она написала на несколько страниц мелким почерком жалоб.
Потом она сидела у меня в кабинете и полчаса рассказывала,
что операцию снимали на видео для того, чтобы ФСБ могло эту плёнку отсмотреть, а вот часть процесса была специально вырезана,
чтобы скрыть, как в неё вживили чип.
О юморе
Про врачей вообще очень много шуток, но про травматологов я помню только одну и то неприличную:
в кабинет заходят два человека, и рука одного застряла в другом — обычное, в общем, дело для травматологов, и врач им говорит:
«Вы понимаете, что это кабинет травматолога, а не кукольный театр?»
Ещё есть стишки: лучше гипс и кроватка, чем гранит и оградка. И так далее.
А ещё мы можем делать операцию с надетыми заячьими ушками, например: пациент всё рано не видит, а нам без шуток никак нельзя.
Отсюда
